CreepyStory

-- Вальдемар! – Карл побагровел от злобы. – Мы оба знаем, что не в этом дело! Ты живёшь по указке Камила! Он тебя поработил тем лекарством! Ты его раб! Ты утратил собственное достоинство! И свою волю! Ты не властен над собою!

Вальд тут же сжался.

-- Но знай! – продолжал Карл. – Я пришёл сюда не для ссоры с тобой, брат! Я всё ещё помню, каким ты был и какой ты есть на самом деле.

-- Я изменился. За эти полтора года случилось многое...

-- Помнишь, как мы вместе мечтали стать рыцарями в Святой Гвардии, как мечтали уничтожать нечисть, вампиров?.. Так же, как это делали наши предки!... Я пришёл помочь тебе! Вызволить тебя из плена. Поехали с нами! Править в Заречье!

-- Не могу, Карл! – ответил Вальд. – Я служу Камилу потому, что действительно благодарен ему за своё спасение…

-- Чушь! – воскликнул Карл. – Это всё – чушь! Ты раб лечебного снадобья! Это оно говорит за тебя! А я прекрасно понимаю, в чем корень зла. Во всём виноват Камил Миробоич!

-- Попридержи язык! – крикнул Камил. – Ты бредишь, Карл! У Вальдемара здесь новая жизнь и вам, остальным Нойманнам, пора бы с этим уже давно смириться! Он не игрушка, которая должна жить согласно вашим ожиданиям. Он теперь – свободный человек.

-- Свободный?... Помнишь ты говорил про «временные побочные эффекты лекарств»? – не унимался Карл. – Уже два года мой брат порабощён тобой! Ты используешь Вальда для своего блага! Ты подло наживаешься на нашем имени!

-- Ты всё переворачиваешь вверх ногами, Карл! Следи за своими словами! – ответил Камил.

-- Ты – лжец! – воскликнул младший Нойманн. – Я два года слушал твою ложь! И я устал её слушать!.. Вальд не завязал с зельем до сих пор! А ты же обещал постепенно уменьшать дозировку снадобья! Ты так сказал когда-то давно! И что?! Пусть переждёт два месяца и всё пройдёт! — вспомнил Карл стародавнюю сказку Камила. – Мы закуём его в цепи! Подождём до осени! И тогда Вальд вернётся! И тогда мы увидим, на чьей он будет стороне! Но ты ведь не сделаешь этого! Потому что Вальд нужен тебе в рабах!

-- Последнее предупреждение, Карл! – сказал Камил. Ему надоедало слушать оскорбления и опасную правду в свой адрес. – Я не хочу ссориться с Нойманнами! И не хочу конфликта. Но твои слова очень не осторожны. Мне не нравится, как ты себя ведёшь.

— Ты поработил и свою Лизу! — возмущался Карл. Его было не остановить. Камил осознал, к чему клонит младший Нойманн. Он оскорбляет и разоблачает его прилюдно с одной целью – вызов на дуэль… -- Ты обманул девочку, в которую был безответно влюблён! И поработил её своими «лекарственными снадобьями»! Прекрати свою старую месть!

-- Ты говоришь очень много слов, не имеющих оснований! Ты клевещешь! Но с какой целью, Карл? – спросил Камил. – Ты так сильно хочешь войны со мной?!

-- Карл, угомонись уже! – сказал Вальдемар.

-- Я два года терпел! – ответил ему младший брат. – Два года слушал лживые истории о том, что Камил пытается тебе помочь. И моё терпение лопнуло после того, как я услышал весть о том, что ты, Вальд, женился на какой-то старухе! И знаешь от кого я услышал эту весть?! От прохожих на улице!! Я сразу понял, в чём дело! Камил вздумал укрыть всё это в тайне, чтобы никто…

Вальдемар вдруг запрыгнул прямо на стену, встал между двумя зубцами. Неужели старший Нойманн хочет спрыгнуть со стены, а потом бежать со своей роднёй? Камил сильно этому удивился, но вспомнил. В последнее время ведь Вальдемар набрасывался на колбочки без былого рвения, оставлял их на потом, обрёл много самообладания перед своей зависимостью…

Но Вальдемар не стал прыгать вниз. Вместо этого он стянул свои штаны.

И вывалил наружу своё новое достоинство.

Пусть и покрытое швами, пусть и немного странно выглядящее… Но всё же достоинство.

-- Заткнись, Карл! – крикнул Вальд. – Если наши слова на тебя, тупицу, не действуют, то смотри сюда! Прямо сюда, Карл! Видишь?! Видишь, а?! Это мои новые яйца и член! Камил, которого ты так прилюдно оскорбляешь и хулишь – вернул мне не только жизнь после дуэли! Он ещё и залатал мои раны! Камил полностью излечил меня от увечий! За это я ему благодарен… Чего вытаращили свои глаза? Дурачьё!! Вы мыслите только своей честью, совсем не задействуя ум! Пришли сюда вы для чего?! Чтобы развязать с Камилом вражду или вовсе войну?! Идиоты! И пока вы занимались планами своей «мести» -- я здесь денно и нощно трудился на благо рода Нойманнов! Я поженился на баронессе Велене Дубек! И территории её будут принадлежать роду Нойманнов потому, что старухе уже немного осталось – я захватил целое баронство без войны! Я воевал с разбойниками, очищая и наши будущие владения! И добывая себе военную славу и опыт! А ещё я заделал ребёнка с баронессой! И скоро у Нойманнов родится новый наследник, который продолжит линию! А что делали всё это время вы?! Точили свои зубы на Миробоичей и помышляли, какие бы слова попоганей сказать у стен!? Позорище!

Карл стоял совершенно ошарашенный подобным напором. У Мейнарда и вовсе отвисла челюсть. Он-то, судя по всему, понимал Вальда, он с парнишкой уже беседовал прошлой осенью, поэтому до последнего отговаривал Карла ехать сюда с угрозами.

-- А теперь проси у Камила прощения! – крикнул Вальд, упрятав достоинство обратно в штаны. -- Которого ты, Карл, публично оклеветал! Это – самый громкий позор семьи Нойманнов, если ты не возьмёшь все свои гнусные слова обратно! Ты развяжешь войну или уж точно неприязнь с тем, кто является самым лучшим и надёжным союзником нашей семьи!? Миробоичи – это путь Нойманнов к союзничеству с Горной Далью! Чем ты вообще думал, Карл, когда раскрывал свой рот сейчас? Здесь, под стенами замка Миробоичей? Я всегда думал, что ты умный, хитрый и сдержанный! Но ты – слепец и дурак! Совершенно недальновидный!

Хорош. Очень хорош. Камил бы и в жизни не додумался всё вывернуть в таком вот ключе. Он бы вместо этого бросил Карлу вызов на дуэль, в которой, скорее всего, потерпел бы поражение. Возможно, даже погиб бы.

Хотелось смеяться и хлопать в ладоши, аплодировать находчивости Вальдемара.

-- Слушай, Карл, -- к младшему Нойманну поближе подъехал Мейнард и теперь негромко говорил тому, почти на ухо. – Камил Миробоич поступил очень по-христиански. Он простил предательство Вальда… полностью простил. Он и спас его. И вернул ему… то самое, из-за чего ваш отец Хартвиг хотел вычеркнуть его из линии наследования… Все эти злодеяния… вовсе не выглядят, как злодеяния. Может потому, что они ими и не являются? Конечно, с нашей стороны это могло показаться так, будто безродный регент, даже не барон, похитил нашего бедного мальчика, отвлёк от учёбы, от управления и так далее… Но на самом деле мы привыкли ожидать от людей только зло, поэтому вы и подумали плохо. А ведь на деле получается, что… И в таком свете ваши нападки… очень дурны.

Карл был совершенно ошарашен услышанным от своего брата. Он не верил своим глазам. И ушам. Поэтому он пытался осознать всё.

Ему было совершенно нечего возразить.

-- Чего стоишь, как болван?! – спросил Вальдемар и слез со стены обратно. – Проси прощения! Пока не поздно! Я не позволю кому-либо оскорблять Камила! Он – самый ценный союзник Нойманнов! А я -- его рыцарь! Вы пришли сюда со злыми намерениями! Что теперь подумает о моей семье Камил? Подумает, что Нойманны – это сборище гневливых болванов, прости Господи?..

Карл кивнул. От услышанного он поник. Покраснел от стыда. Захотел провалиться сквозь землю.

-- Что ж… -- сказал он. – Похоже… Похоже я был не прав… Я не знал, что у тебя, Вальд, будет ребёнок… И что… что… что всё совсем не так, как я себе вообразил. Да. Я был определённо не прав, эх. Но я и не знал всего этого. Я видел другую сторону… Видел, как ты впал в зависимость от Камила… И расценил это… как зло.

-- Лекарства и вправду вызывают привыкание, -- сказал Вальд. -- Без них сложно обходиться. Но такова цена за жизнь. Помнишь, меня не могли спасти лекари Башен Знания! Кто бы вообще тогда смог?!

Карл слез с лошади. Он преклонил колено.

-- Камил Миробоич! – сказал он. – Я прошу у тебя прощения за все слова, которые сказал против тебя! И я очень надеюсь, что… Что ты окажешься милосердным. И что простишь. Я раскаиваюсь. Всем своим сердцем.

-- Вставай на ноги, Карл, брось! – ответил Камил, однако едва сдержав смешок. – Я не держу на тебя зла! Ты многого не знал потому, что мы с Вальдом в последнее время были очень заняты делами и у него не оставалось времени на переписку…

-- Оставалось! – возразил Вальд. – Я же отправлял письмо! Но, видно, Карл уже оказался тогда за пределами Ветрограда. И письма не увидел.

-- Ну вот! – сказал Камил. – Между нами всеми просто произошло недопонимание! Такое случается между людьми сплошь и рядом! Нам повезло ещё, что мы решили поговорить, прежде чем наделать глупостей…. Мямля!! – крикнул Камил. -- Открывай ворота!... Карл! Проходите в замок! Мы всё обговорим в более дружелюбной обстановке. Чтобы уж точно навеки разрушить все камни преткновения между Нойманнами и Миробоичами! Да устроим пир!

Карл поднялся. Он обернулся, посмотрев на Мейнарда. И тот кивнул. Тогда всадники тронулись с места и вошли в замок.

Камил тут же распорядился, чтобы служанки принялись готовить еду, чтобы конюхи позаботились о лошадях гостей, а рабочие – истопили бани и достали из погребов лучшее вино.

-- Готовьте самые уютные опочивальни! – говорил Камил служанкам. – С Нойманнов пылинки стряхивайте! Это самые важные гости, каких только можно придумать. Они должны хорошо отдохнуть после долгой дороги!

Как же хорошо, что трупные запахи выветрились, подумал Камил. Хорошо, что он не перенёс охоту на разбойников чуть позднее – тогда бы рыцари учуяли вонь. С другой стороны, Святая Гвардия уже более сотни лет не сталкивалась с некромантами. Они бы даже ничего между собой не увязали. Эти ребята не бились с нежитью – зато умело чесали языком о том, какие они потомственные истребители нечисти…

Карл уже больше года не виделся со своим старшим братом. Карл и Вальд обнялись сразу же, как встретились за воротами.

-- Я скучал, брат! – сказал младший, дрогнув голосом и тут же устыдившись этого.

-- Я тоже, Карл. Мне тебя не хватало рядом. Прости, если заставил тебя волноваться. Всё это недопонимание – из-за меня. Я не думал, что вызову настолько бурную реакцию…

-- Мы же волнуемся за тебя, потому что ты любимчик… Отец в бешенстве, -- сказал Карл. – Но, видно, всё обойдётся. Я ему всё объясню, когда прибуду в Кратен.

-- Я и сам напишу ему письмо!

Камил подошёл к Карлу. И протянул ладонь.

-- Я тебе тоже благодарен, Карл, -- сказал он. – Ведь и ты мне спас жизнь, когда сказал Вальду перед дуэлью не убивать меня.

-- А я уже и позабыл об этом… -- Карл ответил рукопожатием.

Камил провёл гостей за стол в гридницу. За собой он привёл пару самых крепких дружинников – на всякий случай. Железяку оставил в коридоре, подальше от глаз «святош». Камил привёл к столу и Хельга Крюковича, тут же представив его знатным гостям. Пусть Нойманны видят, что Камил собирает вокруг себя знатных людей.

Благо, Жанна в тот день не успела ещё напиться. И встретила гостей, выразив неподдельную радость новому знакомству – Камилу даже показалось, что вдова как-то особенно часто улыбалась Карлу. Этот факт почему-то задел его. И вовсе не потому, что Жанна таким образом предавала умершего Есения… Это что, ревность?

– Столько всего прошло, -- сказал Камил. – Я уже и сам забыл, что происходило в Башнях Знания. Это было будто в прошлой жизни… А ведь сейчас, Карл, и ты вступишь в дела политические. Уже есть планы?

-- Отец сделает меня наместником на наших новых землях в Заречье, -- ответил Карл. – Буду управлять ими, пока отец выполняет свои магистерские обязанности в Кратене… На самом деле, волнительно.

-- Понимаю! – сказал Камил. – Но это быстро пройдёт. Суета поглощает почти сразу. Я вот уже больше года управляю своими землями. Прекрасная работёнка я скажу. Видеть, как благодаря твоим действиям жизни людей вокруг становятся чуточку лучше.

-- А что с Евой? – спросил Вальдемар. – Ты не женишься на ней?

Карл опустил взгляд после этого вопроса.

-- Ева осталась в Ветрограде. Мы с ней больше не пара…

-- Это ещё почему так? Вы же были не разлей вода. Я думал, что вы поженитесь…

-- Отец не дал своего благословления, -- ответил Карл. – Да и вообще – глупая была затея изначально. Я знал, что так оно и будет. Отец мне приготовил иную девицу. Родом из Святого Престола.

-- Баронессу? Королеву? – спросил Вальд.

-- Эх, ни то и не другое! -- ещё сильнее поник Карл. – Старшую дочь одного из баронов.

-- Но ведь это никуда не годится, -- возмутился Вальдемар. – Получается, и не по любви – и без особой выгоды! Дурость! Вот именно поэтому я и сбежал тогда из Ветрограда! Потому что понимал, что наш отец – самодур и жизни мне свободной не даст!... Ну вот в чём выгода от этого брака? Может я чего не понимаю…

-- У отца с тем бароном хорошая дружба.

-- Так вот кто выгоду получает – не мы!... Вот пусть сам отец и женится на том бароне! – прыснул Вальд.

-- Вальдемар, ты неуважительно высказываешься в сторону Хартвига Нойманна, -- Мейнард вмешался в разговор. – Я понимаю, что ты недоволен, но… отец таким образом проявляет о вас заботу. А разум всегда важней огня страстей. Ибо он от Бога, тогда как страсти – от дьявола. Хартвиг расчётлив и умён. Он не станет совершать не выгодных вашей семье поступков. Да и браки по расчёту всегда счастливей… В них нет иллюзий.

-- А я вот совместил приятное с полезным, -- сказал Вальд. – Поженился на баронессе по любви… Вы не смотрите, что она старая. Она очень умна! И красива своей душой. Кроме того, она почти невинна, что редкость для женщин. Почти монахиня. Отцу бы понравилась, но свадьбу он всё равно не одобрил бы – для него слишком важно, что о нём подумают другие люди.

-- А ведь в Башнях за тобой увивались младшенькие, -- сказал Карл. – Я и не припомню, чтобы ты когда-то стремился за старшими девицами.

-- Потому девиц у меня было и много. А не одна. Потому что все были тупы, как пробки. А Велена – она совершенно другая. У неё есть душа.

Как запел ! подумал Камил. Совсем недавно Вальд изнывал, что не хочет больше видеть Велену. Набивается на несколько колбочек. А может просто не хочет, чтобы Камила разоблачили. Ведь тогда Вальд останется совсем без «слёз радости», без смысла своей жизни. Ещё неясно для кого та перепалка у ворот была напряжённей: для Камила или для Вальдемара.

Служанки принесли ко столу еду. Беседа с гостями тянулась вполне приемлемо, больше без выпадок и уколов, вполне себе на мирной ноте. Карл не пытался никого обвинять. А сделался скромным и даже немного грустным. Пристыдился своих поступков. Всё-таки Вальд молодец! Умеет переубеждать.

Камил, как бы невзначай, упомянул о заключённом им баронском союзе. Об успешной войне с разбойниками, которую сам спланировал и провёл. Всё это должно было произвести на гостей впечатление. Они должны понимать, что союз с Миробоичами очень важен и ценен.

Рыцари не налегали на вино – пили умеренно. И хорошо. Камил не любил пьянства, особенно после свадьбы, на которой гости подрались между собой, едва ли не устроив дуэль.

Когда Карл немного выпил и расслабился, то даже признался, что серьёзно готовился к поединку с Камилом. Для этого он научился владеть алебардой – потому что помнил хитрости Миробоича. После этих слов он посетовал на свою привычку рассказывать всю правду друзьям, хоть и старым.

-- Моя слабость… Но, эх, как же я рад, что не успел натворить глупостей! -- сказал Карл. -- Это было бы ужасно в любом исходе. Я бы всё испортил.

-- А теперь мы будем союзничать, -- ответил Камил, подняв бокал. – И оказывать друг другу помощь. Я бы с удовольствием наладил торговлю с вашими землями. К тому же, они не так уж и далеко! Заречье – это же всего лишь за Лунным Герцогством. Две-три недели пути на юг вдоль Хребтов.

-- Да, Карл! – поддержал его Вальд. – Мы найдём взаимовыгодные точки соприкосновения!

-- Было бы здорово, -- сказал Карл. – Но я пока не посвящён. И не разбираюсь в делах управленческих. Как приеду в Заречье… мы что-нибудь обязательно придумаем.

Мейнард затеял разговор с Хельгом Крюковичем. Как выяснилось, Мейнард когда-то имел дело с Крюковичами – и ему было интересно, почему Хельг покинул родную обитель и почему не примкнул к родственникам после распада Царства. Ответ вызвал у Мейнарда уважение.

-- Быть верным своим принципам до конца – это признак сильной воли, -- сказал командир. – А пережить гибель своих товарищей… Это очень тяжело. У вас характер рыцаря, несмотря на то, что жизнь при дворе для вас тягостна.

-- Хельг не просто рыцарь, -- сказал Камил. – Он стоит сотни рыцарей. Он – талантливый следопыт. Благодаря ему мы выследили разбойников и выдворили их за пределы княжества. И Вальдемар и Хельг – отличные воины!

-- А что же за «наёмники» у вас были? – спросил Мейнард. – Уж не посоветуете нам их предводителя? В грядущих войнах они бы нам очень пригодились.

-- Максимилиан Чёрный, -- на ходу выдумал Камил. Не говорить же «святоше» о том, что «наёмники» -- это его тайная дружина, состоящая из мертвецов и находящаяся сейчас прямиком под их светлейшими ногами, в темнейших подземельях. – Именитый кондотьер из Королевства. Может, слыхали о таком.

-- Не слыхал… -- задумался Мейнард. – Хоть и знавал много кондотьеров из Королевства. Нам не раз приходилось с ними сталкиваться во время войн за Южное Герцогство… Отличные бойцы. Нигде лучших наёмников, чем в Королевстве, не сыскать на всём свете. Наверное, на них пригодилось всё золото, которое мы принесли вам в подарок осенью?

-- Не то слово, -- кивнул Камил. – Профессионалы нынче очень дороги. Но жизни моих людей – дороже.

Между Карлом и Хельгом разгорелся живой разговор. Камил заметил это когда оторвался от любопытных рассказов Мейнарда о необычных способах войны в горах Южного Герцогства.

С чего бы им разболтаться? Особенно Ворону – главному молчуну всей Горной Дали? Но оказалось, что Карлу разговоры об охоте пришлись по душе. Вот Ворон теперь и трещал без умолку, с удовольствием отвечая на вопросы светловолосого юноши, которые показались ему довольно необычными и интересными. А Карл внимательно слушал и радовался. Казалось, даже забыл о своей печали. Он сказал, что и сам хотел бы охотиться. Особенно на чудовищ, появлявшихся в лесах и на полях битв. Карл прочёл много священных легенд о своих древних предках, сражавшихся с легионами вампиров, с толпами нежити. И мечтал сделаться таким же именитым истребителем. А Хельг рассказывал, как лучше всего сражаться с такими чудищами, как заманивать их в ловушки – ему во время походов Святомира доводилось не раз сталкиваться с «призраками войны». С ними, рассказывал он, биться было особенно интересно.

Бывает же, что некоторые люди не могут сдружиться даже пытаясь сделать это изо всех сил. В то время, как некоторые находят общий язык совершенно легко. Даже несмотря на разницу в своих характерах и возрастах. И дружеский разговор заводится между такими людьми легко и весело.

Будто сама судьба сводит их вместе. Не иначе.

Карл и Хельг не закончили свои беседы даже после завершения пира, когда все разошлись. Бродили по замку. И что-то обсуждали. Хотелось бы Камилу проследить за ними, подслушать разговоры. Но ведь зоркий Хельг легко заметит такую выходку. И точно не оценит.

После пира Камил поблагодарил Вальдемара. И отдал тому сразу пять колбочек.

-- Только я не знаю, стоит ли пить так много сразу, -- сказал Камил.

-- Не буду. Обойдусь тремя, -- ответил Вальд. И тут же опустошил три колбочки. Он очень утомился за этот день. Перенервничал.

-- С ума сойти… -- только и сказал он.

-- Не то слово. Я очень тебе благодарен, Вальд. После такого твоего поступка я, поверь мне, в обиде тебя не оставлю.

-- Вот и славно, -- сказал Вальд. Вскоре «слёзы радости» пришли в действие. И он ушёл в свою опочивальню. Наслаждаться бушующими потоками вполне заслуженной эйфории.

Темнело. Горная ночь наступала всегда быстро и неожиданно.

Камил, как обычно, прогуливался перед сном по саду, глядя на далёкие звëзды. Он размышлял, какую же загадку они в себе несут на самом деле. Что есть звëзды? Правы ли астрологи в том, что эти небесные светила своим местоположением способны предсказывать будущее?

Ни в одном тайном трактате об Изнанке на эти вопросы ответов не имелось. И где же эта Изнанка находится? Может, где-то далеко-далеко – как раз за этими самыми звёздами? Может это она и светит в прорехи-звёзды, сквозь чёрное покрывало ночи?..

А между тем на Луне виднелись горы, океаны. Некоторые особенно отважные астрономы из Башен, что не боялись костров, противореча Библии, заявляли о том, что и на Луне могли жить люди, немного иные, чем мы. Был бы только способ туда добраться и выяснить всю правду...

Спину пронзила чертовски сильная боль. Камил ахнул. Но вместо этого получился хрип. Дышать стало тяжело. Знакомое чувство -- в прошлом он уже испытал подобное, когда Вальдемар пронзил его мечом под рёбра, пробив лёгкие.

Перед тем как рухнуть на землю от боли, Камил разглядел торчащий из груди окровавленный наконечник стрелы.

Стрелы, вошедшей в спину и пробившей его насквозь.

***

А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность!)

Илья Витальевич 2500р Ответ: Спасиб за жирнючий дон)

Виктор Ш. 1600р «На тот самый контент в темнейшем)» Ответ: не, с порнухой надо завязывать) слишком много её и так, Камил ебётся чуть ли не в каждой главке

Дмитрий Михайлович 1000р «Когда скажешь, почему слёзы не действуют?» Ответ: Чутка позже, пока не время+Камил не догадывается ещё и не бомбит в эту тему

Константин Викторович 300р (в пояснение к комменту «Я психиатр и доволен героями Темнейшего») «В смысле, Камил верно описанный психотип. Темнейший — отлично продуманная сага» Ответ: спасиб!) Очень лестно слышать

Мария Р. 200р «Ты - талантище, жги!» Ответ: Спасиб ^_^

***

На вдохновение:

Сберы 4276 6735 5880 1026

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

Ранним утром Харитон Ильич пришёл в себя, но был очень слаб. И оттого медсестра не хотела пускать Лену к нему в палату, но, услышав её голос у двери, Харитон Ильич сам настоял, чтобы девушку впустили.

- Ничего не хочешь мне рассказать? - тихо спросил он. В руках участковый держал телефон, просматривал утренние новости.

Он включил видео, и Лена вместе с ним смотрела, как на экране смартфона ведущая городского новостного канала с чувством рассказывает о массовых убийствах людей и полицейских в спальном районе, в многоэтажке на улице Ломоносова. Преступниками оказались неизвестные мужчина и молодая женщина, а в остальном детали уточняются, ведётся следствие.

- Хочу, - твёрдо ответила Лена, не в силах больше держать в себе страшную правду, чувствуя, что иначе точно сойдёт с ума.

Харитон Ильич выключил смартфон и принялся слушать.

- Тебе надо срочно уехать. Следователи не отстанут, и, раз твои родители мертвы и пойти тебе не к кому, отправят как несовершеннолетнюю, в детдом, - высказал свои доводы участковый, одновременно пытаясь привести свои мысли в порядок, ибо безумная, дикая история Лены не раз во время её краткого рассказа прошлась холодком по его позвоночнику.

И как бы Харитон Ильич ни противился чутью, как бы ни хотел поддаться рациональным доводам разума, он не мог этого сделать. Слишком многое видел сам.

К тому же Лена не выглядела сумасшедшей. И зачем ей такой фантастический кошмар про сестру нарочно придумывать и рассказывать ему? Не было у нее на то мотивов, да и сам участковый при встрече с блондином на собственной шкуре столкнулся с его сверхъестественной физической силой, чтобы сразу частично поверить Лене.

А сейчас ясно одно: девушку надо спасать, и пусть его разум потом вопит, сколько влезет, о том, что он спятил и сопротивляется правде.

Вздохнув, Харитон Ильич попросил её взять с тумбочки ключи от его квартиры. После назвал свой адрес и объяснил, что Лене делать, подумав, что пусть его мама в деревне и не обрадуется такой внезапной гостье, но, зная её добродушный характер, был уверен, что она точно не выгонит девочку вон.

- Спасибо вам, - ответила Лена.

Её глаза блестели от слёз, а нос покраснел. Она взяла Харитона Ильича за руку и крепко сжала, а затем ушла. Понимала, что надо торопиться.

Через пару часов участковый знал наверняка, что поступил правильно.

Новости об убийствах вещали по всем каналам. Больницу осаждали репортеры, и персонал заметно нервничал.

Как оказалось, из столицы немедленно приехал знакомый следователь, его недруг. Из тех, кто будет копать до последнего и не отвяжется, пока не удовлетворит нужным результатом вышестоящее начальство.

Хорошо, что Харитон Ильич до его приезда успел обмозговать, какую именно версию событий он помнит и что ему следует говорить.

А ещё, позднее встретившись с цепким, холодным взглядом приехавшего из столицы следователя, понял: сейчас лучше подольше оставаться больным.

Харитона Ильича за время больничного часто навещали коллеги как по делу, так и нанося дружеские визиты. Из разговоров с ними он и узнал по большому дружескому секрету, что тело блондина бесследно исчезло из морга. А девушку, внешне походившую как две капли воды на близнеца покойной Марины Одинцовой, таки признали, согласно экспертизе, оной. Даже провели эксгумацию на кладбище, как выяснилось, пустой могилы.

Странности делу солидно добавляло, что тело воскресшей Марины вскоре по неизвестным причинам полностью разложилось до костей.

Родителей Одинцовой, как определили специалисты, убил неизвестный науке токсин, и их в целях предосторожности кремировали.

Лену Одинцову пока что считали пропавшей без вести и, конечно же, вели поиски. Весь город вместе с мэром из-за этого беспрецедентного случая насилия стоял на ушах.

В новостях поговаривали о возможном введении комендантского часа. А ещё, как сказали через неделю участковому коллеги по работе (и эту информацию в прессе не оглашали), на окраине города, в лесном массиве, случайно нашли брошенную красную фуру, с окнами водительской кабины, заклеенными тёмной, защищающей от солнца плёнкой.

Увы, ни отпечатков, ни каких-либо вещей, дававших зацепки о водителе, не нашли. А номера фуры, к досаде следствия, были зарегистрированы на липовую организацию.

Выписавшись из больницы, Харитон Ильич сразу поехал к себе и, изрядно повозившись в пыли, забрал свой ключ от квартиры из батареи под лестницей в подъезде, как и было оговорено с девушкой ранее.

Лена из загашника – денег в жестяной банке на кухне, взяла немного, лишь на дорогу. Записок и никаких следов своего присутствия в квартире, как и просил участковый, не оставляла.

Едва мужчина поставил чайник, как явился следователь, недруг из столицы. Харитон Ильич спокойно заварил чаю на двоих и вежливо предложил коньяка, но гость отказался.

Затем он приготовился к долгой беседе.

Так оно и вышло. Следователь упорно допрашивал его два с половиной часа. То и дело угрожал большими проблемами и начальством, а также, как минимум, увольнением. Всё это было, к слову, если Харитон Ильич что-то недоговаривает.

Следователь добавил, что позднее будет хуже, когда сокрытое обязательно всплывёт – здесь следователь-недруг особо выделил свои слова многозначительным тоном, устрашая последующим арестом.

Но участковый стоял на своём, настаивая, что вообще плохо помнит последовательность событий ещё с потери сознания в лифте. И он не уверен, что Лена Одинцова вообще оттуда выбралась.

- Так, сука, за дурака меня держишь! - рявкнул следователь, встал со стула и грозно посмотрел на сидевшего за столом участкового. - Я знаю наверняка, со слов водителя скорой помощи, что Одинцова поехала в больницу. Затем она исчезла.

- И что? Я к этому-то как причастен? - спокойно сказал Харитон Ильич и отпил глоток остывшего чая.

Следователь резко выдохнул и сел обратно.

- Действительно. Или я в тебе ошибся, или ты, на хрен, кремень непрошибаемый, - сдавшись, пробормотал он и попросил налить коньяка.

Полгода спустя Харитон Ильич уволился, сославшись на состояние здоровья, пошатнувшееся после травмы головы. Но здесь он сильно приукрашивал. Хотя коллегам и своему врачу участковый часто жаловался на головные боли, укладывающиеся в специфику диагноза, поставленного больничным невропатологом. А лекарства, прописанные врачом, пил постоянно для пущего эффекта сострадания и убеждения коллег, хотя на самом деле выбрасывал их, затем наполнял флаконы витаминами, безвредными и похожими по внешнему виду на таблетки.

Затем участковый уехал к матери, в далёкую, в Тамбовской области, деревню.

Лену Одинцову, в фуфайке, во дворе, за требующим покраски забором, Харитон Ильич сначала не узнал.

Она резво чистила мартовский снег возле маленькой избы. На голове девушки шапка-ушанка, на ногах валенки с галошами поверх оных. Румяная от работы и, кажется, даже подросла, зато глаза Лены – такие знакомые, голубые, на милом, нежном девичьем личике сияли на солнце.

Она как его заметила и взглядом встретилась, то лопату бросила, крикнула:

- Харитон Ильич! - и побежала открывать калитку и обнимать.

- Ну, привет, Одинцова. Смотрю, обжилась.

- Галина Фёдоровна – золото. Приняла меня, как родную дочку.

Дверь хаты открылась, на крыльцо вышла статная и моложавая мать Харитона Ильича.

- А я только что тебя вспоминала, сына. Чай заварила, пирог с грибами испекла. Как ты любишь.

Харитон Ильич улыбнулся, поставил тяжёлые пакеты и сумку возле крыльца. Подошёл к матери, крепко обнял, признался, что сильно скучал.

- Заходи уже в хату, и ты, Лена, давай. Снег никуда не денется. К тому же завтра передавали оттепель.

Они дружно, с аппетитом пили чай с пирогом. Лена для конспирации, как сама заявила, свои длинные светлые волосы коротко постригла и в тёмный цвет покрасила. А за чаем сказала, что учёбу не бросает, потому что Галина Фёдоровна книги ей нужные из библиотеки привозит.

- Старается она. Умница девочка и помогает мне во всём на радость, - похвалила Галина Фёдоровна и чаю себе подлила.

- И хорошо, и правильно, - сказал Харитон Ильич.

Затем, расправившись со своим пирогом на тарелке, озвучил планы на будущее. Мол, за весну здесь поживёт, окрепнет, а летом поедет на заработки за границу. А там Лене организует нужные документы. Чтобы могла выучиться и дальше свободным человеком жить.

- Ох, сынок, - всплеснула руками Галина Фёдоровна. – Дай-то Бог!

Глава вторая.

Своё утро Денис Михайлович, как обычно, начал с кофе. Он задумчиво смотрел в окно кухни на летящий мелкими снежинками снег. Тонкая струйка пара от чашки с кофе обволакивала его подбородок и нос. Казалось, что последние дни беспокойства - это просто нервный стресс, который отразился на эмоциональном фоне учителя. Он перебирал в голове свои догадки, и не одну не посчитал весомой. Приятное чувство спокойствия поселилось в душе.

- Пап, мне нужно чтобы ты подписал согласие на поездку с классом, - Алина подошла к отцу и сунула листок бумаги.

- Да, давай, а куда вы собрались? - Денис Михайлович отставил чашку с кофе и взял листок в руки.

- Я не помню, как это называется, что-то вроде музея.

- Понятно, но ты хоть когда поедешь, узнай куда отправляетесь, - с ухмылкой сказал отец дочери.

- Да все равно, - Алина закатила глаза.

- А брат твой уже ушел на учебу?

- А я откуда знаю. Я ночью видела, что он ходил куда-то, может ещё не пришел вообще, - учитель замер, его глаза расширились, а бумага выпала из руки, - пап, блин, у тебя руки совсем что ли не держат ничего.

- Прости, - отец побежал в комнату сына, открыл дверь, но кровать оказалась аккуратно застелена, - Степа! Ты дома? - ответа не последовало.

Денис Михайлович схватил свой телефон и начал звонить сыну, слышались гудки. Алина недоуменно смотрела на отца.

- Пап, ты чего?

- Алин, а в котором часу ты видела, что он ушёл? - беспокойным тоном спросил учитель свою дочь.

- Эм... Ну часа два было ночи, я точно не помню. Я уже дремала.

- Ой, звонит, - Денис Михайлович ответил на входящий звонок своего телефона.

- Стёпа, ты где?

- Пап, привет. Я в универе. Что случилось? - послышался голос сына.

- А, понятно. А ты дома ночевал?

- Конечно, я никуда сегодня не ходил ночью, - ответил Степан.

- Да, понятно. Мне показалось. Извини, что отвлек, - растерянно сказал отец.

- Ничего. Пока. До вечера, - Стёпа сбросил вызов.

- Алин? Ты уверена, что видела ночью брата, выходящего из дома? - сердито спросил Денис Михайлович.

- Нет, не уверена. Ладно, мне пора. Пока, - девушка обувалась в коридоре.

- Пока.

Денис Михайлович по дороге в школу пытался воспроизвести в памяти точные детали одного случая. Тогда ему показалось странным поведение Стёпы, но он списал это на подростковый возраст и уход матери. Хотя учитель видел, что сын не сильно переживает из-за того, что она испарилась из их жизни. Складывалось впечатление, что Стёпа особо и не заметил ее исчезновения. При этом Рита, так звали бывшую жену Дениса Михайловича, много и часто занималась детьми. Она водила их по кружкам и секциям, делала с ними уроки, посещала различные развлекательные мероприятия. Сам же отец практически не участвовал в воспитании детей. И когда Денис Михайлович увидел реакцию сына на уход матери, он подумал: "Если бы я ушел, он бы и не заметил, что меня нет".

Около пяти лет назад одни теплым июльским днем Денис Михайлович возвращался из школы. В эти дни класс под его руководством был занят "отработкой", дети высаживали цветы на клумбе, подметали дорожки, красили лавочки возле школы. День прошел продуктивно, что и поспособствовало хорошему настроению учителя. Он, неспеша, приближался к своему дому, когда почувствовал чей-то пронизывающий взгляд. Денис Михайлович посмотрел по сторонам и заметил соседку. Женщину лет шестидесяти, добротную, невысокого роста. Во дворе её звали тётя Люся, она часто проводила время на скамейке возле подъезда, общаясь с соседями и собирая сплетни. Учитель старался обходить тётю Люсю стороной, но не в этот раз.

-Здрасти! Что-то случилось, теть Люсь? - приблизившись к ней спросил учитель.

- А ты не знаешь? - раздраженно ответила соседка.

- Нет, а должен?

- Конечно, ты же его отец, - хмыкнула тетя Люся.

- А что со Степкой? - Денис Михайлович почувствовал укол тревоги в душе.

- С ним-то ничего. А вот он творит всякую гадость.

- Какую ещё гадость. Вы про что? - начал повышать голос учитель.

- А ты у своей жены спроси. Ее как раз милиция вызвала на разговор, - ответила женщина и пошаркала в сторону скамейки.

Денис Михайлович по дороге в отделение полиции пытался дозвониться жене, но тщетно. Подбегая к дверям он увидел Риту, которая вышла к нему навстречу. Её лицо было исполосовано тушью, волосы всклокочены, а рукой она прикрывала рот для того, чтобы не закричать.

- Рита, что произошло? - учитель подбежал к жене и обнял её за плечи.

- Я не могу, - сквозь всхлипы произнесла она.

-Так, давай отойдем, и ты мне все расскажешь. Скорее всего произошла какое-то недоразумение.

Супруги заняли одну из лавочек в ближайшем сквере. Солнце нещадно пекло, горожане прогуливались с колясками, легкий приятный ветерок облегчал жару. И вся эта безмятежность летнего дня резко контрастировала с тем, что пришлось услышать Денису Михайловичу.  Он почувствовал себя в параллельном мире, отличном от этого радостного, солнечного дня. Мире, полном страшащей неизвестности, пугающих обстоятельств и непонимания, что делать дальше.

Рита поведала мужу, что к ним постучали в квартиру сразу после ухода в школу Дениса Михайловича. Это оказались два сотрудника ПДН. Мужчина и женщина, как их зовут, она не помнит. Они попросили поговорить со Степой в присутствии взрослого, и она позвала сына. Устроившись на кухне, полицейские начали задавать сыну вопросы, о том где и с кем он был вчера вечером. Из ответов Степы, она поняла, что он гулял с детьми во дворе, и в их компанию затесалась девчушка, лет восьми, из соседнего двора. Они играли в прятки, так как Степан уже достаточно взрослый для этой игры, он остался сидеть в беседке и отказался принимать участие. Дети все разбежались прятаться, а водить осталась эта маленькая девочка. Ему стало её жалко, и он решил ей помочь в поисках остальных детей. Стёпа, вместе с ней, ходил по всем потаённым местам двора и они успешно нашли всех участников игры. Сотрудники переглянулись, и попросили их проследовать за ними в отделение. Уже в отделе Рите стало известно, что родители девочки написали заявление на Стёпу, в котором они указали, что он показывал малышке свои половые органы и просил её к ним прикасаться. Конечно, Стёпа все отрицал. Их с сыном отпустили под подписку о невыезде, и как только они покинули здание полиции, Степан убежал в неизвестном направлении, а Рита осталась возле входа, где и встретила Дениса Михайловича.

Учитель вспомнил, как беседовал с сыном, что тот наотрез всё отрицал. Поведение и ответы Стёпы были убедительны настолько, что отец был уверен в том, что девочка оговорила парня. Было еще несколько встреч с сотрудниками полиции, а впоследствии им пришло письмо, в котором говорилось, что проверка была проведена и по данному делу правонарушений не выявлено. То есть слова девочки не нашли подтверждения, и дело развалилось. Вся семья была несказанно рада такому исходу, только Рита, будто бы, изменила свое отношение к сыну. У Дениса Михайловича складывалось впечатление, что она не верит в невиновность своего ребенка. Несколько раз он слышал, как она допрашивает Стёпу и указывает ему на несостыковки в его ответах. Учителя сильно злило такое поведение жены. Он требовал отстать от сына, не травмировать ребенка. И их скандалы стали ежедневными, а потом они совсем перестали общаться. Через несколько месяцев Рита покинула семью. Насколько Денис Михайлович знал, семья девочки тоже уехала из города. Не смогли снести косых взглядов. Но при этом от учителя не укрылось отношение Степана к этому факту. В нём было заметно торжество победителя, ни доли сожаления, ни огорчения из-за отъезда матери. Отец Стёпки находил это странным и даже омерзительным, но старался придумать этому объяснение. И всегда получалось. Но последние события творящиеся в городе, заставили его вернуться к этим воспоминаниям, и  он всё больше ужасался подтверждениям своих домыслов.

Продолжение следует...

Больше контента в ТЕЛЕГРАММ

День выдался ясный, снег искрился на солнце. Щурясь и прикрывая лицо от слепящих лучей возле бревенчатого дома, старый манси что-то кричал на своем языке, указывая руками на горы. Мужчина в парке из оленей кожи, также горячо жестикулируя,  отвечал ему. Третий мужчина в крытом бушлате, то ли военного то ли рабочего покроя просто стоял рядом не встречая в разговор,  смотря то на одного то на другого. Наконец старик махнул рукой, достал пачку “Беломора”, вытряхнул папиросу, зажег и закурил.

- Что он говорит? - спросил Игорь. Так звали мужчину в бушлате.

- Да мелет всякую чушь. Плохое время, духи древние, не тревожьте... Стариковская болтовня, - отмахнулся мужчина в парке. Его звали Федор, он был проводником из местных.

Старик манси вынул папиросу и прошамкал еще что-то. Федор не ответил.

- В общем, выходим утром, я провожу до подножья, дальше сами, - сказал он, обращаясь к Игорю. - Лыжи у вас вроде нормальные,  не провалитесь. Пойдете вокруг горы, доберетесь до реки, там заночуете, а на следующий день уже на гору. Ну и дальше по плану.  Буду ждать вас в посёлке. Юрке ногу подлечим. Если будет хуже - поедем в больницу. Транспорт за вами отправлю.

- Добро. - ответил Игорь, косясь на старика.

Старик докурил папиросу, но всё еще стоял в сторонке и сверлил своим колючим взглядом что-то бормоча. Игорь поежился.

- Чего он?

- Молится,  - махнул рукой Федор. - Пошли. Покажу где переночевать.

Группа вышла утром. До реки добрались быстро. Погода способствовала. Приготовили ужин. Вечером собрались у костра, грелись горячим чаем и разговаривали.

- Привкус какой-то у чая непонятный, - отхлебывая, сказал Сергей. Как всегда угрюмый и сосредоточенный.

- Да это я коры в котелок кинула, - смеясь сказала Зина.

- Зачем?

- Манси так делают, для зубов полезно и от цинги профилактика.

- Зина, ну какая цинга? Мы на неделю, и продуктов нормальных у нас достаточно.

- Ну а что, не противно же, пить можно, даже приятно.

- Ну не знаю, серой какой-то пахнет.

- Это смола.

- Ну или смолой, один хрен.

- Ну давай не вредничай, нормальный чай. Давайте уже спать ложиться, завтра выходим рано, - вступился за Зину Игорь.

- Да не вредничаю. Просто…

- Да, да, ты просто ворчун.

Ребята рассмеялись. Сергей не обижался, он часто заводил свою шарманку по поводу и без, пока кто-нибудь не одергивал или не переводил всё в шутку. Ему и самому нравился этот таёжный привкус, ну вот такой характер.

- Я по-быстрому, - сказал Рустем. Поднялся и направился к деревьям.

- Беги, беги, - смеялись ему вслед.

Сквозь ветви проглядывала луна, ночь была довольно светлой. Небо чистое, луна большая.

Вдруг между деревьями что-то мелькнуло.

Рустем пригляделся. Никого. Через некоторое время в темноте раздался хруст и шуршание.

- Эй, кто тут?

Тишина. И опять что-то мелькнуло. Рустем затянул ремень и быстро заспешил к костру.

- Кто еще в лес пошел? Что за шутник.

- Да  никого. Все тут.

- Ты что, увидел кого? Чай может не только с корой был, - посмеялись ребята.

Ну, может, и показалось. Успокоил себя Рустем и бухнулся на повалившееся дерево рядом с костром.  Ребята посидели еще немного и  разбрелись по палаткам.

Проснулись рано. Утро было хмурое, впрочем, как и лица почти у всех в группе. Как будто бы все вдруг подхватили “ворчанку”  Сергея. Собирались почти молча, буркали что-то себе под нос в ответ на вопросы. Никто вслух не сказал, но чувство тревоги как будто бы накатило на лагерь, наверное каждый почувствовал желание прервать поход и вернуться, но сказать никто не решился.

Весь день шли молча. Погода подыгрывала угнетающей обстановке, ветер усиливался, небо затянуло, метель била в глаза колючим снегом.

Вечером также молча поужинали и разбрелись по палаткам.

Ночь накрыла лагерь.  Небо было затянуто тучами, от этого было очень темно. Метель усилилась и видимость снизилась, так что и в полушаге ничего не было видно, а завывания ветра заглушали другие звуки.

Ближе к рассвету Рустем проснулся от сильного холода, холодно было даже в его пуховом спальнике. Он попытался подвигаться, разогнать кровь, дышать в спальник, чтобы согреться, и тут сквозь порывы ветра услышал короткий крик.

Что это было? Он прислушался. Ветер? Показалось? Долго не мог ничего расслышать сквозь завывания ветра. Затем  услышал еще один крик. Это уже точно был крик, причем очень долгий, крик ужаса и  боли.

Рустем быстро вылез из спальника. Натянул берцы. и выскочил из палатки. Солнце уже пыталось выползти из-за горизонта, но краски еще не проснулись, поэтому всё вокруг было серо-серым. Тут Рустем снова услышал крики. Из белесого тумана выскочил Семен, он бежал вниз по склону, босиком, проваливаясь и крича. Рустем стоял как вкопанный, не понимая, что происходит.

Когда Семен был в метрах в двух от него, из белой мглы вылетел ствол молодого дерева и пронзил того насквозь, верхушка вылезла из груди. Из рта вылетел кровавый фонтан. Семена швырнуло вперед, и  он упал прямо возле ног Рустема.

В этот момент как будто кто-то выключил звуки метели, и Рустем со всех сторон услышал стоны и крики своих товарищей. Словно кто-то в один миг сдернул белый занавес, и он оказался в центре какого-то фантасмагоричного спектакля. Кровавые брызги на снегу в лагере, из тумана появлялись мечущиеся тени, крики, разбросанные вещи.

Затем в этом белом мареве возникли три белые фигуры. Абсолютно голые, длинные, безволосые тела, мертвенно бледная кожа, длинные руки с длинными пальцами заканчивались острыми когтями.

Эти мертвенно бледные руки были перепачканы кровью убитых ими товарищей Рустема. На него смотрели  три пары абсолютно белых глаз, без зрачков.

Рустем хотел бежать, но не смог. Белые остекленевшие глаза приковали его к земле, он не мог пошевелиться. Стоял, не в силах оторвать ног,  пока три фигуры приближались к нему.

Вдруг из-за палатки их выскочил Сергей, размахивая ледорубом. Он замахнулся  на одного из бледных монстров, но тот небрежно ударил его своей длинной рукой, и голова Сереги неестественно откинулась, повиснув на переломленной  шее. Он замертво свалился на снег.

Монстры были уже рядом. Подвижность вернулась к конечностям, но Рустем смог лишь поднять руки, закрыв лицо, и тут один из бледных вонзил свою когтистую лапу в его живот. Переломав позвоночник,  окровавленные когти вышли из спины. Монстр стряхнул повисшее на лапе тело Рустема и втянул носом воздух.

Три бледных силуэта  еще некоторое время стояли, принюхиваясь и осматривая лагерь в поисках живых, а после удалились в белую мглу.

- Федя, соединила. Подходи.

Молодая девушка, широко улыбаясь, махнула рукой, протягивая телефонную трубку. Федор подошел к стойке, взял трубку и, не отрывая взгляда от девушки, тем самым вызывая у неё сильное смущение, заговорил.

- Да, я. В район поехал. У одного из группы с ногой, что-то. Не проходит. Повезу в больницу. Отправьте машину встретить группу Дятлова в поселке, они со дня на день должны уже вернуться. Ага… Да.

Федор положил трубку.

- Ну что. Поехали со мной в район. Завтра вернемся, - сказал он девушке.

- Дурак! - засмеялась она. - Иди уже.

- Эх, ну что же возвращаться, значит, одному..

Федор взял со стойки меховую шапку,  натянул на голову и пошел к выходу. У двери еще раз обернулся, помахал рукой и вышел.

Он замер на месте, задумался, а затем осмотрелся и, вопреки здравому смыслу, таки позвонил в дверь.

В ответ тишина. Только как же сильно колотится в груди сердце, а по спине стекает холодный пот. И, кажется, что напряжение в воздухе, наоборот, уплотнилось.

Харитон Ильич позвонил ещё пару раз и, не дождавшись ответа, собирался было уходить, не понимая: как так? Неужели он ошибся, когда чутьё ещё никогда не подводило его? Неужто все в квартире так крепко спят и не слышат звонка – или их вообще нет дома?

Сейчас, в ожиданье, он весь извёлся, исходя холодным потом. «Как же нехорошо выходит», - подумал и развернулся от двери участковый, а когда сделал пару шагов к лестнице, услышал изнутри квартиры громкий стук в дверь и крик о помощи.

Хриплый, сорванный голос Лены Одинцовой он узнал не сразу. Она просила помощи и конкретно сказала, что родителям плохо. Затем, отдышавшись, уточнила, что не может найти ключей от входной двери, а ещё, что телефоны сломаны, а отчего так было, не пояснила.

«Дело серьезное. Дело – дрянь», - подумал Харитон Ильич, набирая номер скорой помощи. А МЧС решил не вызывать, ибо, глянув на простой с виду замок, понял, что справится своими силами.

Вот и сегодня в который раз ему в экстренной ситуации пригодилась универсальная отмычка, приобретенная в годы работы следователем по очень большому блату. Всунув отмычку в замок, Харитон Ильич проделал необходимые манипуляции, и – вууаля! – дверь открылась.

Первое, что переступившего порог Харитона Ильича поразило в квартире, – это был запах.

Животный, мускусный, неприятный – так могла пахнуть огромная рептилия в террариуме. Но все предположения мгновенно исчезли, когда он внимательно посмотрел на Лену. Бледная, с запавшими глазами, в которых, казалось, что-то оборвалось. На лице отпечаталось сильное потрясение, как бывает у людей при виде аварии или при виде смерти. Он подобных выражений за годы работы вдоволь насмотрелся, чтобы сразу распознать.

А ещё руки Лены дрожали, и волосы слиплись от пота, превратившись в сосульки.

- Так что случилось? Рассказывай. И где твои родители?

Она молча повела его в родительскую спальню. Запах по пути усилился, и ядрёная животная вонь, как приметил участковый, доносилась из приоткрытой двери ванной.

Что-то здесь, в квартире, было сильно неладно. Но Харитон Ильич не мог понять, что именно. Только внутри сильно взъярилось нехорошее предчувствие, когда посмотрел на влажный, не успевший высохнуть пол в коридоре.

- Погоди. У тебя, случайно, нет маски?

Она покачала головой.

- А косынки или полотенце для подстраховки? Сейчас, если какая новая инфекция, то дело – дрянь, сама понимаешь.

Лена кивнула – и тут под залп мощного грома в квартире резко погас свет. И так же внезапно изменилась атмосфера. Воздух словно наэлектризовался и стал плотнее, а темнота вокруг загустела.

Волосы на затылке участкового зашевелились. В ванной что-то зашуршало и шлёпнуло, а потом послышался женский смех, и всё стихло. Свет включился.

Лена крепко схватила его за руку. Участковый тихо спросил:

- Кто ещё, кроме тебя и родителей, в квартире?

- Марина, - едва слышно прошептала Лена дрогнувшим голосом, словно выдавала постыдный секрет.

- Что? - считая, что ослышался, переспросил участковый.

Входная дверь со скрипом открылась. Кто-то зашел внутрь.

«Неужели скорая помощь приехала так быстро? И почему они не звонили, прежде чем войти?» - мельком подумал Харитон Ильич, выходя из гостиной в коридор. Лена направилась следом.

Вошедший в квартиру мужчина был среднего роста, блондин, худощав и хорошо одет. На нём отлично сидела элегантная кожаная куртка коричневого цвета, которая стоила целое состояние. Участковый однажды видел похожую в столичном бутике, но и тогда, работая следователем с хорошей зарплатой, он не мог позволить себе подобную.

Ещё незнакомец был в тёмных джинсах, чёрных дорожных ботинках на толстой подошве, идеально подходящих для бушевавшей снаружи непогоды. А вот нечто такое неуловимо-опасное в симпатичном, на женский вкус, лице вошедшего Харитона Ильича насторожило. Внутри него сразу зазвенел тревожный звоночек. То ли взгляд блондина показался участковому опасным, то ли лёгкая ухмылка на лице мужчины, которая при виде Лены трансформировалась в широкую хищную улыбку.

- Здравствуй, мелкая...

Своё предложение незнакомец нарочно оборвал нехорошим намёком, отчётливо проступившим в общем тоне. А Лена после его слов побледнела как мел и вскрикнула. Тогда мужчина слегка наклонил голову, словно к чему-то прислушивался...

- Чего раскричалась? Я же обещал тебе прийти, вот и пришёл. Неужели не рада?

- А вы, собственно, кто такой? – спрашивая, сделал шаг вперёд участковый.

- Не лезь не в своё дело, - ответил незнакомец, затем широко открыл дверь квартиры, проговорив ледяным тоном, с явственной угрозой: - Уходи, ты здесь лишний.

В целом очень приятный, голос незнакомца усилил жуткое впечатление от подтекста в его словах, и Харитон Ильич вдруг чётко осознал, что этот мужчина по-настоящему страшен и его угрозы не пустой звук.

- Подойди, - приказал блондин, обращаясь к Лене.

- Нет, - попятилась она, бросив умоляющий взгляд на участкового.

Тот потянулся за телефоном, жалея, что с собой нет оружия.

- За непослушание, как и за то, что ты уже успела натворить, - усмехнулся мужчина, - накажу вдвойне.

Он закрыл входную дверь и направился было за Леной, но участковый перегородил ему путь в коридоре.

- А ну, стой. Ты куда это собрался, мужик? Проблем с полицией ищешь? Так будут! Сейчас наряд вызову, упекут надолго, без разбирательств, - пригрозил Харитон Ильич.

- Пошёл на х..! - зло выдавил блондин и толкнул участкового с такой недюжинной силой, что тот пролетел пару метров и крепко ударился затылком о стену. Застонав, сразу осел, потеряв сознание.

Лена же в этот момент успела проскочить мимо мужчин  и сейчас закрылась в комнате Марины. Она сжала в руке топор, вцепившись в рукоять мёртвой хваткой. Решила, что без боя не сдастся. Лучше смерть, чем стать такой, как Марина. О таком ожидающем её раскладе при появлении блондина Лене сразу подсказало внутреннее чутье.

Всё услышанное раньше и недосказанное сестрой вдруг чётко сложилось в её голове в ясное понимание происходящего.

Поэтому Марина и не пила её кровь: так сказать, берегла сестру для него, чтобы тоже обратил.

Словно в ответ на её мысли, части тел Марины в мешках для мусора у стены с неприятным шуршанием целлофана зашевелились. С сильным ударом дверь в спальню с грохотом распахнулась.

- Мелкая дрянь, что ты сотворила с моей питомицей!

Блондин ворвался в комнату – в руках наполовину раскрытый мешок из ванной. Из него с жуткой ухмылкой выглядывала голова Марины, которая неожиданно заговорила:

- Сучка посмела поднять на меня руку! Покончи с ней, Владимир, прошу тебя. Она недостойна принять твой дар!

- Заткнись, Марина. Не тебе решать. К тому же твоя сестра мне нравится. Сильный характер так приятно ломать, - промурлыкал блондин и положил пакет с головой на пол. - Обещаю, детка, больно не будет. Я буду с тобой нежен. Давай, положи топор, хорошо?

Лена покачала головой и приготовилась ударить.

Неожиданный звонок в дверь заставил блондина зашипеть.

- Сиди тихо, красавица, - гадко ухмыльнулся он. - Я сейчас вернусь.

Харитон Ильич очухался внезапно, со страшной головной болью и совершенно дезориентированный. В ушах звенело, и сквозь звон он сначала услышал мужские голоса, затем отборный мат, хлопанье двери и звуки борьбы, чередующиеся с резкими вскриками боли, практически сразу затихшими.

Он попытался встать, но этого сделать не удалось, зато участковый сумел достать из кармана куртки рацию, включить и медленно, шёпотом, потому что голос не слушался, передать диспетчеру сообщение о помощи.

Дурнота накатывала на Харитона Ильича приливными волнами. Ему казалось, что всё его тело оледенело, а весь жар сконцентрировался в голове. Глаза слипались, веки стали тяжёлыми, и сквозь титанические усилия оставаться в сознании он видел, как в ванную комнату белобрысый мужик, выпачканный брызгами крови, с завораживающей лёгкостью тащит по полу здорового, аки шкаф, санитара в больничной униформе и оставляет его там, а затем, на секунду остановившись в коридоре, подмигивает участковому. И тут Харитон Ильич снова теряет сознание.

- Очнитесь, пожалуйста, прошу вас! - настойчиво шепчут Харитону Ильичу прямо в ухо, затем участкового трясут за плечи и резко хлопают по щекам.

- Лена? - хрипло, непонимающе спрашивает он, открывая глаза, узнавая склонившуюся над ним девушку.

- Поднимайтесь. Нам надо уходить, пока он занят.

В руке Лены участковый замечает маленький топор, в другой – полотенце. Харитон Ильич почему-то не может оторвать от полотенца взгляда, и, вообще, сосредоточиться очень тяжело.

Она кладёт ему под затылок полотенце и прижимает. Боль сразу приводит участкового в чувство.

Он частично вспоминает, почему сейчас сидит у стены и то, как белобрысый мужик с недюжинной силой толкнул его, буквально впечатав в стену. Харитон Ильич хочет что-то сказать, но на это нет сил. Лена просит его подняться. Её вытаращенные глаза такие большие, как у испуганного оленя в свете фар, перед неизбежным столкновением с автомобилем.

- Вставайте. Обопритесь на меня. Нужно уходить, пока он занят. Пока не вспомнил про нас... - голос девушки дрогнул.

Во взгляде проступил ужас.

Из ванны послышались чмокающие, сосущие звуки и стоны.

«Доверься ей». Отчётливый голос интуиции убрал в сторону все остальные мысли Харитона Ильича. Участковый начал вставать. Перед глазами всё расплывалось.

- Вот так, - прошептала Лена, когда он опёрся на её плечо, и тут же шикнула от тяжести его веса.

- Я вызвал помощь, - прошептал участковый и нарочно прикусил губу. Боль помогла удержать тело в вертикальном положении.

Ватные ноги дрожали. Он весь вспотел, но медленно, шаг за шагом, продвигался с помощью Лены вперёд, к выходу из квартиры, сконцентрировав все мысли на этом.

- Ещё немного, пожалуйста, - шепотом взмолилась Лена.

Она открыла дверь, теперь оставалось переступить порог, затем добраться до лифта. "А там помогут", - приободрял, ухватившись, как за спасательный круг, за эту мысль участковый.

- Сбегаете? - внезапно злобно прошипел в отдаленье за спиной мужской голос.

«О, нет!» - едва слышно прошептала Лена, прося участкового идти вперед и не оборачиваться. Что он через силу и сделал, переступая порог квартиры, и под резким скачком адреналина в крови таки двинул вперед к лифту.

- Не выйдет! - крикнул мужчина и погнался за ними.

Внезапно со щелчком двери лифта раскрылись, и оттуда вышла тучная женщина в больничной униформе. Она ошарашенно глянула на участкового и девушку с топором в руке рядом с ним. Замялась, явно собираясь задать вопрос, но, увидев позади них заляпанного кровью блондина, запнулась, проглотив слова.

Блондин в этот момент звучно и жутко расхохотался. А Лена без раздумий, каким-то чудом втолкнула участкового в лифт, быстро зашла сама и нажала кнопку первого этажа.

- Нет, не отключайтесь Харитон Ильич!..

Его снова болезненно хлопали по щекам. Лифт, по ощущениям, спускался вниз вечность.

- Что с ним не так? - нашёл в себе силы спросить участковый. - Кто такой вообще этот белобрысый мужик?

- Я… я не знаю, - прошептала дрогнувшим голосом Лена.

Наконец они доехали. Пикнув, лифт остановился.

- Мелкая сука, кто бы знал, что с тобой будет столько ненужной возни, - ухмылялся белобрысый, встречая их у раскрывшихся дверей лифта и резко ставя ногу на порог.

Лена вжалась в стену, сжимая рукоятку топора.

- И ты здесь, еще не сдох? - обратился блондин к участковому и вошёл внутрь.

Лена закричала и, замахнувшись топором, ударила. Белобрысый ловко уклонился, а топор застрял в стене лифта. Мужчина хохотнул, затем ударил Лену по щеке, разбив губу до крови. Харитон Ильич хотел было вмешаться, но ноги подкосились, и он упал.

- Падаль! - сказал белобрысый участковому и крепко пнул его ногой в бок. Затем подошёл к оглушённой ударом Лене, собираясь то ли её схватить, то ли что ещё.

- На помощь! - завопила Лена. Холодные пальцы мужчины уже почти коснулись её плеч.

- Стоять на месте! - внезапно рявкнули мужские голоса со стороны выхода.

- Стреляйте! - нашёл в себе силы выкрикнуть участковый и, подтянувшись, достал рукой лифтовую панель с кнопками, нажимая блокировку двери.

Блондин демонстративно поднял руки вверх, затем пулей метнулся к полицейским. Первого на его пути он по-детски легко отшвырнул в сторону, но тут второй полицейский открыл огонь.

Две пули в грудь в упор его не остановили, лишь слегка замедлили его движения. Он зарычал, вырвал из рук полицейского пистолет, отбросил в сторону. А после схватил мужчину за голову, свернув ему шею.

Лену трясло. Она понимала, что дела плохи, как и то, что сильно хочет жить. И это желание выжить заставляло мозг активно работать.

Участковый на полу потерял сознание и был сейчас бесполезен. И она ему тоже ничем помочь не могла.

Лена смотрела, как блондин с лёгкостью расправляется с полицейскими, выжидая подходящий момент, чтобы сбежать, но его всё не было.

Зато, когда увидела лежавший на полу, совсем рядом с лифтом, пистолет, без раздумий бросилась за ним, взяла в руки, прицелилась в блондина и нажала на спусковой крючок.

Первая пуля – мимо. Зато отдача пошатнула девушку. И тут, отчаявшись, Лена гневно заорала: "Сам ты падаль!" и снова навела пистолет на мужчину. Оказалось вовремя: блондин в мгновение ока оказался перед ней, и оттого вторая пуля попала ему прямо в лоб. После – ещё одна в шею заставила его пронзительно заверещать от боли и оттолкнула к стене.

Больше в пистолете патронов не было. Лена выбросила его и побежала к лестнице, ведущей к выходу из дома.

Блондин лежал на полу, на боку, поддергиваясь и постанывая. Она осторожно обошла его и, спустившись по ступенькам, добралась до подъездной двери. Открыла её и сразу столкнулась с тучным полицейским в возрасте.

- Помогите! - затараторила Лена. - Там у лифта раненые. Блондин – это он преступник, - быстро пояснила она.

- Приведи сюда врача, во дворе машина... - после секундного замешательства ответил полицейский.

Сделав глубокий вдох, она выбежала из подъезда.

В машине скорой помощи, за рулём, храпел небритый водитель с наушниками в ушах.

- Чего так долго? – автоматически, заплетающим языком проговорил он на её сильный стук в окно. - Что тебе надо, девочка? - спросил, посмотрев на Лену и вынув наушники, из которых слышалась громкая музыка.

- Нужна срочная помощь и врач.

- Что случилось? Врач и санитары на восьмой этаж пошли по вызову.

Лена чувствовала, что сейчас сорвётся и закричит, и, глубоко вдохнув, сжав кулаки, громко сказала:

- ЧП! В доме убийца. Полицейские ранены. Вы что – глухой, выстрелов не слышали? Вон у подъезда стоит полицейская машина.

- Чего?! - тут же изменился в лице водитель, мгновенно проснувшись и бросив взгляд в окно на полицейский автомобиль.

Затем он включил рацию, передал код и, взяв в руки аптечку-чемодан, выскочил за дверь.

- Веди! - гаркнул и побежал следом за Леной.

Тучный полицейский в возрасте осаживал назад спускающихся сверху по лестнице жильцов, разбуженных выстрелами в подъезде, одновременно сообщая по рации о ситуации.

Лена, миновав трупы полицейских и затихшего без движения блондина, повела водителя в лифт, к участковому.

- Он жив, - сказал водитель скорой, нащупав у того пульс на шее, затем разбил ампулу с нашатырём и поднёс к носу Харитона Ильича.

Через пару секунд мужчина дернулся и закашлялся.

- Встать сможешь или как? - спросил водитель, оглядывая и аккуратно ощупывая пальцами голову участкового.

- Попробую, - едва слышно ответил Харитон Ильич.

Водитель помог ему встать, но ноги мужчину не держали, и самостоятельно идти он не мог. Поэтому водитель скорой попросил помочь ему крепкого на вид мужчину из любопытных соседей.

Вдвоём они потащили участкового из подъезда к машине скорой помощи. Лена собиралась было последовать за ними и уехать, но тучный полицейский приказным тоном её остановил, сказав, что потребуются показания.

Пришлось ей стоять и смотреть, как вскоре на площадку стал стекаться с верхних этажей ещё больший наплыв жильцов.

А когда на шум в подъезде начали открываться двери квартир с первого этажа, полицейский не выдержал и заорал вперемешку с матом:

- Граждане жильцы, у нас тут ЧП, поэтому все живо пошли на хрен. Прошу немедленно разойтись по своим квартирам. Кому говорю, суки непонятливые! Сейчас наряд приедет всех, без исключения, бля, засажу в кутузку! - запыхтел, нешуточно разъярившись, полицейский.

Кто-то на лестничной площадке на его слова ахнул, кто-то придушенно вскрикнул, а потом внезапно заорали все и стали разбегаться.

- Что за нах..! - выругался тучный полицейский и потянулся к пистолету.

Лена в это время не спускала взгляда с зашевелившегося на полу блондина. Нет, не может этого быть! Но он собирался встать.

" Беги!" - подстегнул внутренний голос. И она бросила взгляд на тучного полицейского, затем на ведущую наверх лестницу, где творилось нечто невообразимое.

Как паук, по стене карабкалась обнажённая и ярко-красная от крови Марина, по пути расправляясь с незадачливыми любопытными жильцами. Кто попадался ей под руку, того она безжалостно раздирала на куски когтями, кого – просто, как куль с мукой, отшвыривала со своего пути. Полицейский, разглядев, что происходит, в ужасе вылупил глаза, заорал и начал стрелять. Лена побежала к выходу.

На улице она бросилась наперерез отъезжающей со двора машине скорой помощи. Та резко затормозила. Лена открыла дверь рядом с водителем и, быстро забравшись внутрь, запыхавшись, выпалила:

- Поезжайте скорее!

- Что там опять происходит, а, девочка? Чего это снова стреляют?

Лена без сил покачала головой. Сердце в груди ходило ходуном.

Водитель развернулся и сделал круг, чтобы выехать из заставленного машинами у тротуара двора. А после притормозил, пропуская едущие к дому полицейские машины с включёнными мигалками.

- Боже! - воскликнул водитель скорой, резко побелев, едва вглядевшись в зеркало заднего вида.

Лена открыла окно и посмотрела назад: из подъезда выбегали тучный полицейский, женщина в халате и мужик в боксёрских трусах. А за ними выскочила Марина и сразу вцепилась в плечи женщины.

- Гони! - не выдержав, в ужасе крикнула Лена.

Водителя скорой после увиденного не стоило просить дважды. Он дал по газам, и машина резко набрала скорость, выезжая на шоссе.

Позади раздались громкие, истошные, полные нестерпимой боли и ужаса крики, а за ними последовали очереди выстрелов.

А мне же мучное-то нельзя, дали диабет-стол, и диабетиков больше не было. Мне персонально принесут и суп на ужин если спрошу, и салат к завтраку, и спросят, хочу больше мяса или рыбы - все одна и та же девушка, аккуратная такая, спокойная, улыбчивая, светленькая. Разговорились, я ей шоколадки приносила из местного магазина, все одни там продавались, передавала для ее сына Миши, она рассказывала - сын у нее Миша, маму зовут Валя, сама она Марина.

Очень там понравилось, а потом когда на море поехала, это же в другую совсем сторону от санатория. И села-то ночью, под утро сахар упал в поезде, так мне проводница принесла чаю и шоколадку. Я и ни к чему сначала, в глазах темно, ем шоколадку, чай пью, проводница подходит опять "получше вам стало?". Смотрю на нее - а это же Марина! Смотрю на обертку шоколадки - так та шоколадка, которые я Марине давала. Говорю "Марина, ты?", она смеется, говорит "С мамой путаете, маму у меня зовут Марина, я Валя".

Извинилась, мол, так и так, была в санатории, так там девушка на вас очень похожа. Она говорит, мол, бывают похожие люди, ее часто с кем-то путают. Но меня это немного напугало, тем более проводника соседнего вагона звали Миша.

На море приехала, из санатория-то не выходила, а тут хожу по городу - господи! На ближнем рынке хлебом торгует женщина, один в один твоя учительница физики, и родинки на лице такие же. В кафе зашла, сижу, смотрю на людей, заходят пара старичков - один в один наши соседи по картошке, знаешь ты их. Только старичок не хромает, а старушка незагорелая, и говорят по городскому.

Дальше больше. Первые недели две еще изредка встречала кого похожего, а последние дни иду по этому незнакомому городку, и все лица знакомые - кто наши деревенские, кого в райцентре видела, кого в областном.

В магазинчик какой зайду, стану выбирать и приблазнится, что в райцентре в магазине стою, тот же магазин, та же продавщица. Думаю уж стою, как бы на автобус до деревни не опоздать, да чего купить, а выйду - пальма стоит, так я не в райцентре, а с ума схожу, видимо.

По городу иду, сверну на незнакомую улочку, и вот уже по райцентру опять иду, и крылечко нашего хозяйственного, и собаки наши на нем валяются. Пройду чуть дальше, а на горизонте-то море, ну точно с ума схожу.

И я вам ничего не сказала, а пошла сперва к неврологу, она меморию выписала. Сказала, нечего бояться, возраст. Потом к зиме соседка засобиралась тоже весной на море ехать, да ко мне зашла вместе с дочкой, спросить, чего брать, чего бояться.

Я им и рассказала, как мне приблазнило. Так ее дочка сказала, мол, жила я 30 лет так, что видела только деревню да райцентр, и это просто мой мозг так справлялся с новыми впечатлениями. Не надо бояться, надо набирать еще больше впечатлений, чтобы мозг работал. И так я и полетела тоже весной на чужое море. А там первые дни ничего, все незнакомое, потом иду - господи, навстречу идут пара, вылитые наши гинеколог с женой своей. Опять думаю началось с мозгом. А они здороваются, оказалось, это они и есть, через одну турфирму путевки брали.

И так мне и спокойно стало насчет этого. Вот сколько езжу, больше мой мозг такого не выдавал, привык видимо".

У меня самой тоже такое было пару месяцев, когда из деревни приехала учиться в незнакомый город. Как устану или не высплюсь - все лица деревенских в толпе мелькают, присмотрюсь - другие люди. Или в туалет налоговой например зайду машинально, задумаюсь, и вот я уже в школьном туалете, выхожу и осознаю, что это налоговая другого города, удивлюсь. Потом видимо впечатлений набралась, и это прошло.

Но вот что мне интересно. Хотя и жили мы в деревне, и в живом общении люди все одни и те же, и их ограниченное количество - но как же телевизор, интернет, книги? Почему встречаются люди, которых знаешь лично, где любимые актеры, певцы, интернет-друзья? Почему мозг пихает лица только лично знакомых людей в толпу? Почему локации только те, по которыми прошлась ногами лично, почему не блазнит, что ты в компьютерной игре или сюжете книги?