Читал тут про любопытных учёных, которые исследуют Арктику. Знаете, как люди узнают, что они там наворотили в природе этой своей цивилизацией? Всё просто: спрашивают у зверей.
Ну то есть как «спрашивают» — они протыкают моржа, стреляют в жопу медведю и вешают на чайку рюкзачок. В северного оленя вообще бросают лассо с прикрепленным ко второму концу представителем малых народов.
Если начать выговаривать учёным, что они чёртовы изверги, те начнут разводить руками, мол, ничего не поделаешь, это наука! И ещё будут говорить слово «биоиндикация», как будто оно всё объясняет.
Но вообще оно правда объясняет. По состоянию животного, которое живет в регионе, можно узнать, как там дела. Не загрязнилось ли что-то сверх меры, вкусно ли животное кушает, не накопились ли у него токсины и всякая негативная энергия. Самые характерные виды называются виды-биоиндикаторы. Разные виды показывают разное, но чтобы понять, что, к ним для начала надо подобраться.
Например, медведей выслеживают с вертолета и знакомым каждому мирному учёному движением привычно вскидывают винтовочку. Стреляный в жопу белый медведь валится в обморок как институтка, услышавшая похабный анекдот.
Учёные смело подходят к медведю, но за ними всё равно тянется адреналиновый след. Потому что взрослый белый медведь — это не только шестьсот килограммов научных данных, но и ловко натыканные когти и зубищи. Учёные начинают щупать медведя торопливо и безо всякого стыда. Берут у него кровь, слюну, шерсть, жир, какашечку, запихивают ему ватку в нос. Наносят ему индивидуальный номер на внутреннюю поверхность верхней губы. На женских медведей вешают ошейник с трекером. На мужских тоже пробовали вешать, но у них шеи толще головы и ошейник сползает.
Учёные стараются не мешкать, потому что когда медведь проснётся, он тоже захочет исследовать учёных. По-своему.
Вдоволь наскоблившись медведей, учёные отправляют за моржами. Моржей найти немного легче, потому что медведи обычно одиноко бредут, а моржи коллективно лежат. Тысячу лежащих на берегу моржей видно издалека — с высоты они выглядят как размазанный по дну скороводки бурый рис.
Но в жопу моржу учёные не стреляют. Жопа моржа ещё не настолько исследована, чтобы понять, на какое время зверь уснёт.
Поэтому учёные втыкают в жопу моржу копьё. Но сначала они к моржу ползут. Дело в том, что моржи не воспринимают как угрозу объекты ниже и медленнее себя. Так что учёный, издалека завидев моржей, ложится на пузо и медленно ползёт к ним час с копьём в руках. В финале трудного пути изможденный учёный приподнимается и как будто из последних сил вонзает копьё в моржа. На конце копья спутниковая метка, она втыкается и остаётся. Моржу при этом хоть бы хны, потому что у него шкура 4 сантиметра, а под ней еще 15 сантиметров жира.
Хотя несколько позже учёные все-таки придумали, как в моржа стрелять. Только не с целью усыпить, а чтобы вырвать кусок моржа! Они стреляют из арбалета болтом на веревочке. На конца болта полый цилиндр, он пробивает шкуру и захватывает её кусочек вместе с подкожным жиром.
Примерно так же геологи ковыряют морское дно и берут керны — круглые каменные столбики породы, чтобы понять структуру недр Земли. А тут просто цилиндр поменьше и земные недра заменяются на недра моржа. Вроде всё несложно.
За чайками тоже надо ползти, но не так, как за моржами. А вертикально. Чертыхаясь и оскальзываясь, учёные карабкаются по скалам к чаячьим гнездовьям, там они хватают чайку и нацепляют ей gps-трекер на спину. После этого остервенело отбрасывают чайку от себя. Дальше чайку летит сама, но по антенне и экранчику на спине кажется, что это телеуправляемая чайка-дрон. Учёные же идут смотреть в свои экраны, на которых видны линии жизни чаек. Изучай — не хочу.
Ещё прежде чем отбросить чайку от себя, её измеряют, ищут у неё вшей и берут чаячью кровь. На чаячьей крови учёные гадают... простите, исследуют лейкоцитарную формулу и измеряют, какой в жизни чайки был стресс.
Ещё один важный биондикатор — это дикий северный олень. Поскольку стреляние в жопу, подползание и хватание руками уже заняты, северных оленей арканят. Поджидают где-нибудь на речной переправе в период миграции и — раз! — петлю на шею. А потом уже вяжут, колят снотворным и вешают трекер.
Когда минут через сорок олень просыпается, рядом нет уже ни учёных, ни представителей малых народов, ни верёвок, опутывающих ноги.
Есть только арктические просторы и смутное чувство, что за тобой следят.
P.S.
Текст мой. Иллюстрации — с сайта Арктического научного центра и проектов Академии наук
